штука очень даже важная.
Тут он как раз дверь открывает. Помещение большое, светлое, но шумно. И видно, как техник у станка стоит, что-то делает там, только визг металла и искры яркие оттуда веером летят.
А к нам навстречу другой техник выходит, лицо сильно загорелое, и шрам через бровь. Отцу руку жмёт:
– Андрианыч, каким ветром занесло? Давно что-то к нам не заходил. С кем это ты сегодня?
И мне тоже руку протягивает. Я руку жму и говорю:
– Здравствуйте, меня Рома Романов зовут. Папа сказал, что у вас из металла проволоку сделать можно…
Техник отвечает:
– Проволоку? Из металла? Как же, есть такое дело.
И потом к папе поворачивается:
– Это ты, Андрианыч, получается, Роман Иваныча к нам привёл? Приятно, очень приятно… Ну что ж, идёмте!
Я на ходу торопливо поясняю:
– У мамы будет день рождения, я подарок ей сделать хочу. Цепочку с кристаллом.
– У Веры Матвеевны да, скоро юбилей! Наслышан и даже приглашён! А подарок – и вовсе святое дело. Материал-то с собой у вас?
Протягиваю все свои слитки. Техник вертит их в руках, щурится.
– Какие у тебя слитки необычные, вон какие красивые разводы! И цвет тоже. Не фабричный металл! Небось, отец с поверхности такое напривозил?
Я киваю в ответ. Техник думает, потом возвращает мне два меньших слитка, оставляя самый большой у себя в руках.
– Этого вполне хватит. Я сейчас.
Бросает мой слиток в маленький такой как бы горшочек с толстыми стенками, достаёт газовую горелку, и начинает греть. Я тут же вспоминаю:
– Дяденька, а вот эта штука – это же «тигель» называется, правда?
Техник отвечает, голову не поворачивая:
– Верно, тигель! А у тебя, Романов, я гляжу грамотный малец подрастает. В техники отдашь?
Отец говорит:
– Только если сам захочет.
А я говорю:
– Я не в техники, я к папке в бригаду хочу, когда вырасту.
– Ишь ты, в демоны, значит! – Техник клещами из тигля мой слиток вытаскивает, только он уже совсем не слиток, а как вытянутый такой брусок. И идёт к станку, который рядом. А там как бы два цилиндра друг к другу прижаты, и канавки на них ширины разной.
– Про тигель если знаешь, может, и как вот эти штуки называются, знаешь, а, Рома Романов?
Я только мотаю головой.
– Вальцы это, брат. Вот на них мы тебе сейчас проволоку-то и вытянем.
Техник на кнопку нажимает, цилиндры начинают крутиться небыстро друг другу навстречу. Клещами брусок мой в канавки вставляет, цилиндры его как сдавливают, а с другой стороны брусок вылезает, только длиннее стал и уже. Техник его опять горелкой разогрел немножко, и снова в канавку вставляет, только другую, поменьше. Я только глаза раскрыл. Никогда в жизни не видел, как проволоку делают из металла, а оказывается, вот как. Пять минут прошло всего – и протягивает мне техник моток довольно толстой проволоки, сильно тёплый ещё, почти горячий.
– Ну вот, держи! Делай давай свой подарок, только чтобы на пятёрку получилось! Такая женщина, как Вера Матвеевна, меньшего никак не заслуживает, особенно в день рождения!
Я сказал «большое спасибо», а потом мы вместе с папой попрощались за руку с этим техником, и назад в каюту пошли.
В каюте папа принёс круглогубцы, молоток, толстый металлический прут и кусачки. Два куска проволоки отрезал, и велел мне один разрезать на маленькие кусочки, не больше ногтя длиной. А второй аккуратно вокруг кристалла три раза обмотал.
– Мы вот эти маленькие кусочки сюда припаяем, загнём, – говорит – и получится оправа для камушка. Но самое трудное ещё впереди.
И показал мне, как колечки для цепочки делать. Кусочек проволоки отрезается, и вокруг прута его в двойное колечко согнуть надо. У папы такое получается довольно быстро, а я почему-то очень долго возился. Наверное, пальцы у меня не такие сильные. А когда справился, папа сказал:
– Вот таких вот колечек для цепочки нужно сделать штук сто, а то и больше. Действуй, мастери свою драгоценность, а мне идти пора.
Мне немножко даже страшновато стало, что теперь мне всё одному делать придётся. Но я только вздохнул в ответ. Потому что получается, что сам придумал, сам напросился – теперь никуда не денешься. Стал я второе колечко для цепочки сгибать, оно у меня ещё хуже, чем первое, получается. А проволока толстая, гнуть её непросто, и норовит она всё время не туда согнуться, куда надо, а совсем наоборот.
А надо сказать, что мы с папой как пришли, Сенька бросил свой рисунок рисовать, и тоже сбоку к нам подсел. И всё смотрел, как мне папа показывает. И вот вожусь я, вожусь с этим вторым колечком, совсем оно кривое получается у меня. И тут Сенька говорит:
– Ром, ты знаешь, его обратно распрямить надо и заново делать.
А я уже и так злой, что у меня ничего не получается, как накинусь на Сеньку:
– Тоже мне, советчик! Рисуешь свою картинку дурацкую – вот и рисуй, а мне не лезь под руку!
И тогда он ничего не сказал, только повернулся и ушёл. В смысле, не к себе наверх на койку залез, и не в общую комнату. А вообще к себе в каюту, и вещи свои забрал, и рисунок тоже. Ну и пожалуйста.
На другой день мама меня за обедом спрашивает:
– Рома, а где Сеня?
Я в тарелку гляжу и отвечаю:
– Он к себе в каюту вернулся. Мы потому что поссорились.
Мама только руками всплеснула:
– Здравствуйте, поссорились они! Из-за чего хотя бы?
Я продолжаю в тарелку глядеть, и молчу. Мама говорит:
– Понятно, военная тайна. Только обед за Сеню кто есть будет, я?
Взяла хлеб, тарелки с первым и вторым, сок в стакане, поставила всё на поднос и вышла. Не иначе, к Сеньке в каюту. Тоже мне, барин нашёлся, мама ему носить еду будет, как официантка, что ли?
Мама минут через десять вернулась. Вздыхает, смотрит на меня:
– Вот уж не знаю, что такое вы не поделили и из-за чего ссора у вас. Ты молчишь, Сеня тоже ничего рассказывать не хочет. Только знаешь что я тебе скажу, Ром? Лучше бы вы помирились.
– А чего он лезет со своими советами, мам? Это мой подарок, я его придумал!
И тут же прикусил себе язык. А мама руку мне на волосы положила и говорит:
– Ты знаешь, милый, каждый подарок несёт в себе частичку настроения того человека, который этот подарок делал. Разве можно дарить подарок, в котором спрятана частичка обиды, гнева, злобы? Я не про мой день рождения, и не про вас с Сеней, я вообще… Ты подумай об этом.
В школе Полина Алексеевна нам на третьем уроке торжественно объявляет:
– Сейчас, ребята, мы будем смотреть прямую трансляцию с поверхности. Если вы ещё не слышали, на нашу станцию привезли новую мобильную лабораторию. Называется эта лаборатория «Сколопендра», потому что сконструирована из множества отсеков и похожа на земное животное, а именно на многоножку – сколопендру. Вот как это животное выглядит…
И показывает нам картинку. Ого, ну и страшилище! Если бы такую многоножку кому-нибудь из девчонок в рюкзак подложить – та со страху на другой конец станции точно убежит. А потом нам учительница фотографию лаборатории показывает, ну, я такую уже на презентации видел.
Алёнка Кощеева руку поднимает и спрашивает:
– А внутри этой лаборатории люди сидят?
Пол-лексеевна отвечает:
– Не «сидят», а живут и работают! Внутри этой лаборатории может жить и работать двадцать человек исследовательской команды, представляете? Только на этот раз «Сколопендра» отправилась вниз без экипажа. Ей управляют дистанционно, отсюда, со станции.
И включает проектор. Началась трансляция, мы аж рты пораскрывали все. Само собой, съемку с разведывательных дронов ведут. Виден склон вулкана, скалы острые, огромные камни и лава везде. И всё это постоянно движется, трясётся, пузыри в лаве лопаются и брызги от них летят во все стороны. Вдруг прямо на наших глазах по скале трещина пошла, всё быстрее и быстрее, огнём налилась,
